Синемафия посмотрела: «мама!»
18 сентября 2017; автор: Коллективный разум
Авторы Синемафии делятся своими впечатлениями о фильме «мама!».
Новому фильму Даррена Аронофски наши авторы не стали давать ни самых низких, ни самых высоких оценок — остановились где-то посерединке. Попробуем разобраться, нужно ли смотреть «маму!», но учтите — без спойлеров обойтись не получится. Так что дальше читайте на свой страх и риск. Или же сходите в кино и составьте собственное мнение.
Сложно подробно говорить о фильме, режиссер которого заявляет на каждом шагу, что о нем необходимо знать как можно меньше для чистого восприятия, так что попробую зайти немного с другой стороны.
Каждый фильм, особенно авторский — это в первую очередь разговор режиссера со зрителем. Даррен Аронофски уже много лет не говорит. Он кричит, топает ногами, брызжет слюной во все стороны, истерит по поводу и без, и, почему-то, все время считает, что его никто не слышит. Поэтому, высказав мысль один раз (и весьма доступно), он повторяет ее еще раз, и еще, сначала на уровне символов, а потом, все еще считая, что никто ничего не понял, заставляет персонажей открыто ее проговаривать. Идейно здесь что-то среднее между «Ноем», «Фонтаном» и «Черным лебедем», ничего сложного, все на поверхности, но именно синтез всех идей довольно любопытный. Да, все было понятно еще после выхода рисованных постеров, но, опять же, это нынешний Даррен. Он думает, что мы его не понимаем. Наверное, это подростковое, это бывает в его возрасте. И, кажется, он немного расист.
При этом он все еще хороший режиссер, у него все еще есть замечательные Мэттью Либатик (главная звезда фильма) и Йохан Йоханнсон, Дженнифер Лоуренс очень мило изображает… скажем так, Нину Заречную, причем за два часа успевает достать так, что в конце чувствуешь истинное облегчение. Возможно, режиссер добивался именно этого, и тогда происходящее можно воспринимать как черную комедию, что уже посвежее, чем прежняя крайне серьезная мина. В целом, загвоздка тут только одна — принимать ли то, что Аронофски в практически безупречной оболочке подает совершенно очевидные вещи не первой свежести, то есть, ставить ли форму выше содержания. Если вам важнее визуальная сторона, то вам понравится. Но, к сожалению, тот человек, который десять лет назад заставил меня на пару секунд задуматься о том, что дрель, приставленная к голове, может быть наилучшим выходом из сложившейся ситуации, исчез навсегда.
Если разобрать «маму!» (которую, конечно, стоило локализовать как «…мать!») на составляющие, то вы получите отличные отдельные элементы конструктора. Мэттью Либатик — прекрасный оператор; тут он виртуозно играет с пространством, только волей камеры вызывая у вас то клаустрофобию, то агорафобию. Эд Харрис и Мишель Пфайффер — великие; братья Глисоны опровергают пословицу о детях гениев. Решение отказаться от музыкального сопровождения (недаром заявленный ранее композитором Йонас Йоханссон числится в титрах «музыкальным консультантом») — правильное. Хавьер Бардем, которому тут делать с актерской точки зрения нечего, борозды не портит, разве что к Лоуренс есть ряд вопросов — но, опять же, с таким персонажем это вполне может быть режиссерской задумкой. Отлично звучит, да?
Нет. Потому что все эти отличные — но отдельные — элементы Аронофски пытается посадить на живую нитку рассказа, а рассказ у него — скучный. Как можно из Библии сделать скучный рассказ — загадка; вся история кинематографа показывает, что как раз _сюжетно_ это отличный материал. Просто Аронофски нужна не история, а аллегория. Ветхий и Новый Заветы, впихнутые в два с хвостиком часа, где Бардем — бог, Дженнифер Лоуренс с ее домом — мать сыра земля, воскресающая и умирающая по новой, про Адама, Еву, их детей и Спасителя деликатно промолчим. Пересказ Библии в этом году гораздо больше удался Ридли Скотту, что уж там — там хотя бы элегантно завернутый в жанровую историю посыл; а Аронофски долбит одной аллегорией, ОДНОЙ, ЕДИНСТВЕННОЙ, два часа. То ли он искренне считает зрителя дураком, то ли сам не очень умен — выбирайте на свой вкус. Впрочем, он всегда так делал — просто раньше он хотя бы какую-то обертку придумывал для своей мысли; а тут — все, то ли фантазия закончилась, то ли вконец все достали.
Я немного завидую людям, для которых «мама!» — открытие в кинематографе: либо это умение на каждый фильм смотреть как на первый фильм в истории кино вообще, либо поразительная наивность в области культуры. И то, и другое — прекрасные качества для зрителя Аронофски, потому как только с ними и можно считать его прорывным режиссером с точки зрения рассказывания историй. А без них — увы, это самовлюбленное пережевывание банальностей.
А то, что можно «вчитать» любой смысл в историю — помилуйте, с должным умением можно в «Пингвинах Мадагаскара» увидеть историю всадников Апокалипсиса; это не делает фильм лучше, это делает умнее вас как зрителя, а фильм тут — сбоку припека.
А зачем сложно, когда можно рассказать просто, но при этом не потерять ни смысловой, ни визуальной составляющей. Усложнять «маму!» не надо было, там всё на поверхности, и Даррен, скорее, не считает зрителя глупым, хотя реплики выходящих из зала людей заставляли задумываться об обратном.
Помимо отсылок к библейскому тексту (который таки можно снять ужасно скучно, вспомните старый фильм «Библия» на три часа), есть там и намёки на современную ситуацию (Библия полна такими отсылками, да). И тут Даррен действительно немного расист. Есть в фильме фрагменты, когда невольно вспоминаешь о проблемах с мигрантами и беженцами, которые имеют место в Европе и США. В фильме Аронофски эта проблема стоит острее и с более правильным градусом беспокойства, нежели в «Квадрате», например. Шведам пока смешно.
Лоуренс играет привычную для себя роль «той соседской девчонки», которую мы можем разглядеть буквально со всех сторон. Сегодня муза Аронофски заявила, что уходит из кино на два года. Может, оно и к лучшему. А Бардему достаточно просто смотреть на человека со спокойным лицом — уже страшно.
Просто или сложно — донесена мысль, что пока мы не научимся взаимно (именно взаимно — это важно) прощать и понимать друг друга, мировой пожар будет разгораться снова и снова. И ведёт это на новый круг, на те же грабли. И да — это не ново.
Наш вердикт: