Эйдан Тернер

Эйдан Тернер: «Не думаю, что моих героев надо делить на плохих и хороших»

15 ноября 2017

Синемафия поговорила с Эйданом Тернером о Ван Гоге, вампирах и зеленом экране.

9 ноября на российские экраны вышел анимационный фильм «Ван Гог. С любовью, Винсент» — уникальный проект, в котором впервые все кадры — это ожившие картины одного из самого известных в мире художников. 7 лет работы, 65 тысяч изображений — и настоящая магия на экране. Мы рассказывали о некоторых картинах, использованных в фильме, и интересные факты о создании фильма.

Картина уже попала в лонг-лист оскаровской номинации «Лучший анимационный фильм» — ей и еще 25 конкурентам предстоит побороться сначала за номинацию, а затем и победу.


Этим летом Эйдан Тернер, сыгравший в фильме Лодочника, работал в составе жюри международного Одсесского кинофестиваля, где наш корреспондент подробно расспросил его не только о съемках и Ван Гоге, но и о многих других проектах. Конечно, мы не могли обойти вниманием Кили и Митчелла — заодно выяснили, какого вкуса вампирская кровь и как рисует сам Эйдан.

Что привлекло вас в проекте Дороты Кобелы и Хью Уэлчмана?

По-моему, это Дорота и Хью нашли меня. Все случилось очень быстро. Мы с авторами прочитали сценарий, обсудили проект — и все, быстро сработались. Идея мне показалась очень интересной, я даже смутился немного: считаю это хорошим знаком. Здорово же: много художников рисуют 24 кадра в секунду в стиле Ван Гога! Это тяжелая физическая работа — рисовать вживую, не на айпаде. Сценарий был очень сильным. Дуглас Бут — отличный сильный актер, я с ним уже работал: примерно в это же время мы вместе снимались в сериале «И никого не стало» для ВВС. Дуглас — классный, и здорово, что он смог показать себя в этом проекте. Еще у меня была коллега из сериала «Полдарк», который выходит в Великобритании — Элинор Томлинсон. Ну, и Крис О’Дауд из тех людей, с которыми есть смысл работать. Вот так все и получилось.

Дуглас Бут и Эйдан Тернер на съемках

Расскажите, как проходили съемки фильма? На что это вообще было похоже? Сколько съемочных дней у вас было — немного, наверное?

Именно так. Мы все отсняли за один день — мою часть, по крайней мере. Было четыре сцены или около того. Я смотрел фильм один раз и так и не понял, как это было снято. Посмотрел на просмотре в Лос-Анджелесе с парочкой друзей — было забавно. Сниматься было настоящим безумием: зеленый экран, помещение — словно склад на звукозаписывающей студии. Но это было хорошей возможностью поиграть и поработать с Хью и Доротой. И, понимаете, в кино ты видишь совершенно другой мир, а не то, что придумал себе на зеленом экране. Но было весело.

Вы не в первый раз снимаетесь в вымышленном мире на зеленом экране. Насколько съемки «Ван Гога» технически отличались от съемок того же «Хоббита»?

Как технически отличались? Ну, думаю…

Зеленый экран — это зеленый экран, да?

Ну, как-то так (улыбается). Я не выбираю специально проекты, в которых тяжело сниматься… Думаю… да нет, все было точно так же! (хохочет) Я пытался вспомнить, как все было: у нас было очень много зеленого экрана и декораций, и мы такие — это вот сюда поставим, здесь будет вот это и еще люди. Вот что такое зеленый экран: приходится воображать, что люди собираются делать. Так что технически это все одно и то же. Но, конечно, с каждым проектом у тебя другой режиссер, другой сценарий — и творчески это разные вещи.

Некоторые актеры говорили нам, что съемки на зеленом экране с эффектами убивают их творчество. Другие — что, наоборот, это дает огромный простор воображению и напоминает театр, когда надо додумывать реальность. Какое у вас мнение об этом?

Мне кажется, что обе версии правильные. Иногда это счастье, иногда — нет. Я помню, как работал с Иэном МакКелленом на «Хоббите»: начались съемки, мы с ним снимались первые пару дней — иногда он был занят в другой сцене, но мы все равно его видели и взаимодействовали. Затем, помню, мы с ним не пересекались очень долго — не виделись где-то 5−6 месяцев, и приходилось вместо него смотреть на теннисный мячик или на фото его головы. И знаете, я даже привык к теннисному мячику, мне с ним было удобно — это же не Иэн! Ко всему привыкаешь и включаешь воображение — видишь человека вместо теннисного мяча, или волшебника. Но затем Иэн вернулся, мы начали вместе сниматься в сценах, и я подумал: «Господи, с теннисным мячиком было легче!» А теперь тут Иэн, я смотрю на него снизу вверх и такой: «Оооооо, черт! Это же он сам!» В общем, такие съемки иногда могут быть трудными, но они еще и радость, восторг — знать, что вокруг тебя создается целый мир! Это я вижу зеленый экран, а все придут и увидят совершенно другое — нечто особенное, надеюсь.

Каково было ваше первое впечатление, когда вы увидели себя на экране уже в «картинном» образе?

Старым? Я подумал: «О, нет!» (смеется) Прекрасные дни ушли! Я был под впечатлением от того, как выглядит весь фильм. Все было так, как мне объяснили Хью и Дорота. Я сначала увидел трейлер — несколько секунд, еще, по-моему, Хью прислал мне фотографию лодочника по емейлу. Я увидел, что все это стало настоящим. Я был очень впечатлен тем, что все так хорошо получилось. Это очень большой проект — один из тех, который нравится всем, кто на нем работал, продюсерам, Хью и Дороти. И он удался.

А у вас есть любимая картина Ван Гога?

На прошлой неделе я был в Амстердаме в музее Ван Гога — вот это впечатление! Я и не знал, что у него так много картин. Дюжины и дюжины! Причем за короткий период. Мне кажется, всем надо обязательно побывать в этом музее — вы там были? Впечатляющий! А моя любимая картина… не знаю! Мне надо было подготовиться перед тем, как с вами разговаривать!

Эйдан Тернер в образе Лодочника

Вы ведь и сами рисуете — в каком стиле? Выставляете свои картины? Кто-нибудь их видел?

Разные люди. Я бы показал вам, но вчера потерял айфон, что меня раздражает. Я не так много делаю фотографий и не так много всего сохраняю, но потеря меня все равно бесит, потому что там была пара фотографий моих картин — и теперь их нет, и картины эти тоже потерялись, так что вообще все исчезло. Некоторые мои реально хорошие картины пропали, и меня это расстраивает. Какой стиль? Ну, не знаю — абстракция, лень. Мне просто нравится сам процесс: прийти в студию, надеть халат, вскипятить чайник, включить радио и просто работать над чем-то. Мне нравится видеть, как краска ложится на холст, как я могу ею управлять. Я покупаю и коллекционирую картины, мне нравятся художники, нравится говорить о живописи.

А когда вы начали рисовать?

Как давно? Вообще-то все началось в Новой Зеландии. Где-то пять лет назад, может, меньше. Для меня это еще и физическая работа. Знаете, когда покупаешь картину, здорово понимать, как тяжело было ее нарисовать, какая техника была использована, как был достигнут тот или иной эффект. Я теперь на картины смотрю по-другому. Мне это нравится — но нет, я не выставляю свои картины, не показываю их и не рассказываю о том, что рисую.

Вы несколько раз играли исторических персонажей. Для вас сложнее, чем играть вымышленных героев, или же, наоборот, легче?

Единственное, что для этого нужно — быть актером. Если говорить про Ван Гога — мы не можем открыть YouTube и посмотреть, как он говорил, каким он был на самом деле, у нас есть только его картины. Здесь нужно быть аккуратным — но у нас есть право вообразить, каким был этот человек. Завтра утром я проснусь и буду играть кого-то еще — не могу придумать даже, кого. Ок, гольфиста Роя МакЭвоя — я его никогда не играл, если что. Мы знаем его голос, слышали, как он говорит, видели его лицо со всех сторон — так что здесь нужно быть более точным. Придется играть его в определенной манере. Все в итоге упирается в то, насколько точным ты хочешь быть, насколько это важно. Если снимать документальное кино про Боба Дилана с Шарлиз Терон в главной роли — это будет странно. Если кто-то захочет сыграть меня — я бы хотел, чтобы он выглядел и говорил как я и честно меня изобразил. Хотя — а не все ли мне равно? Кто меня будет играть вообще (смеется)? Если только сам себя не сыграю!

У вас разнообразная палитра героев — от оборотней и вампиров до художников и английских помещиков. Вы чему-нибудь учитесь у ваших персонажей? Что-то от них вам пригодилось в обычной жизни?

Чему я научился у разных персонажей? Да многому. Я работал с прекрасными авторами, которые создавали прекрасных персонажей. Вот, например, сценарист «Полдарка» Дэбби Хорсфилд — благодаря ей у Полдарка невероятные диалоги, он сложный персонаж. И нужно быть дураком, чтобы не прислушаться к каким-то его словам. Но вообще это странная штука — играть кого-то, пропускать через себя его эмоции, потом чему-то у него учиться и снова возвращаться к персонажу. Не знаю, почему я ухожу от ответа на вопрос, но мне кажется, что сама идея — немного безумна. Мы встречаемся с людьми, разговариваем, читаем, смотрим что-то, чувствуем что-то — это просто часть жизни. Не знаю, как ответить лучше. Но вот что я узнал, играя вампира — вкус крови ничего так. Кровь на съемках — это патока, добавили туда мясной привкус, и я подумал: «Да эта вампирская штука вкусная!» (смеется)

Какую свою роль вы считаете самой сложной?

Забавно, что каждый раз на встречах мне задают этот вопрос. Знаете, я не смотрю так на своих персонажей — вот этого играть было тяжелее всего, а этот парень был совсем легким. Думаю… нельзя говорить, легче или тяжелее… Что может быть тяжелым — нам, актерам, приходится всегда следить за весом, как спортсменам. Нужно часто менять внешность. Еще нужно запоминать быстро большое количество материала и проводить исследования. Не знаю даже, как ответить. Я не смотрю так сложно на вещи. Конечно, всегда это вызов. Но я никогда не думаю, будет ли этого персонажа играть сложнее, чем другого. Тут надо прояснить: я никогда еще не играл такого персонажа, которого было бы сложно сыграть.

Как вы обычно готовитесь к ролям? Проводите исследование персонажа и его эпохи или полагаетесь на интуицию и режиссера?

Использую оба варианта. Конечно, делаешь домашнюю работу — и если у тебя есть связь с персонажем, это делать легче. Исследование — большая часть моей работы. Я бы сказал, это необходимо. Но это не всегда суперсложная работа. А когда ты работаешь с прекрасными режиссером и сценаристами, то учишься у них. Доверие — очень важно, необходимо доверять тем, кто ведет тебя по этому пути. Простите, я что-то сам запутался в своем ответе, какой-то я рассеянный.

У вас пока что в обойме — только положительные герои. Ок, есть и злодей — но всего один: в недавнем проекте «И никого не стало» по Агате Кристи. Вы намеренно отказываетесь от отрицательных персонажей, или просто из-за вашего обаяния вас не видят в роли злодеев?

Не уверен, так ли это вообще. Не думаю, что играю больше хороших, чем плохих. У каждого персонажа есть обе стороны — как и у людей. Люди ведь сложные существа, вы никогда не встретите полностью хорошего человека. Никого не заставишь быть только хорошим. У самых лучших, великих, добрейших людей тоже бывают плохие дни, и они делают плохие вещи. Так что не думаю, что моих героев надо делить на плохих и хороших. Вот Полдарк, например, стремится делать хорошее, помогать людям, но он может быть настоящей сволочью, эгоистичным, ужасным, грубым, жестоким — причем очень быстро. Не уверен, что вообще есть персонаж без этих качеств. Пытаюсь вспомнить — и не могу. Мне бы хотелось думать, что у моих персонажей есть несколько слоев, и они не просто плохие или хорошие — а где-то посередине, и это интересно.

Три ваших самых ярких проекта на сегодня — «Быть человеком», «Хоббит» и «Полдарк». Какой из них фанаты помнят больше всего?

На удивление — «Быть человеком». Думаю, это потому, что он сейчас идет на Netflix, и его смотрят. Это же было лет восемь назад — не помню даже. Но до сих пор ко мне подходят люди и хотят говорить именно об этом проекте больше, чем о других. Когда-то он был очень популярен, но эти времена прошли. Люди же находят старые интервью, факты — до сих пор открывают для себя этот сериал и хотят его обсуждать. И это здорово. Другие актеры — Рассел Тови, Ленора Кричлоу — тоже заняты в других проектах, и тоже время от времени возвращаются к «Быть человеком». Этот сериал все время всплывает. Особенно интересно общаться с молодой аудиторией — они ведь не смотрели сериал, когда он выходил, и это забавно.

После «Полдарка» у ваших волос, как и у ноги Анджелины Джоли, появился собственный Твиттер-аккаунт. Что вы подумали, когда узнали об этом, и как вообще вы относитесь к социальным сетям?

У Анджелины Джоли для ноги есть Твиттер?! Звучит странно, но вот на это я бы подписался! Но вообще это то, каким нелепым может быть Твиттер. Я не удивлен такому. Как и любой инструмент, Твиттер может служить чему-то хорошему, если использовать его правильно — и также может быть… не то, чтобы это насилие, но это же глупость, да же? Лучшее, что можно сделать — посмеяться над этим, но ведь оно распространяется очень быстро. Это просто шутка какая-то.

У вас есть аккаунты в соцсетях?

Нет, меня нигде нет. Я иногда работаю через аккаунты ВВС или других своих проектов — для «Полдарка» вот отвечал на вопросы. Но никаких личных аккаунтов у меня нет — ни в Твиттере, ни в Фейсбуке. Нет уж, спасибо.

Сейчас в мире наблюдается какой-то бум телесериалов. Многие актеры и режиссеры большого кино уходят на ТВ. Как думаете, почему?

Думаю, из-за того, как именно люди сегодня смотрят телевизор. Раньше как было: следишь, в какой день и время выходит сериал, что сейчас идет по ТВ. Сегодня ты идешь на Netflix, где можно посмотреть весь сериал в день выхода. Это абсолютно другой способ смотрения. И, конечно, есть возможность увидеть больше героев и больше историй — 10−12 часов сериала это вам не 90 минут художественного фильма. В этом и есть привлекательность и для зрителя, и для актеров и режиссеров. Сейчас в сериалы интереснее инвестировать, мне кажется. Но и над художественным фильмом тоже интересно работать — надо суметь рассказать историю за пару часов, и потом все, никакой второй части или сезона.

В чем вы снимаетесь сейчас или готовитесь сниматься? Что удивительного вы еще нам готовите?

Через пару недель отправляюсь в Массачусетс сниматься в фильме с Сэмом Эллиотом — актером, которым я всегда восхищался. Это такой сумасшедший инди-фильм — называется The Man, Who Killed Hitler and than The Big Foot. Не знаю, как у вас изменят название, но оно немного безумное. Будет забавно. Проведу пару недель в Америке, затем вернусь и снимусь в «Полдарке», после чего приступлю к пьесе, которая ставится в Лондоне в Ист-Энде. Премьера будет следующим летом, после чего я снова вернусь к «Полдарку». Так что следующие месяцы будут довольно плотными.

Нет ли у вас в планах попробовать себя в режиссуре или стать продюсером?

Не знаю, не знаю. То есть если найдется правильный проект… не знаю, прямо сейчас сложно ответить. Думаю, что да, может быть. Я бы хотел поставить пьесу — не хочу пока пробовать сериал или большой проект. Мне нравится уровень вовлеченности, работать с актерами на маленькой сцене и видеть, как они реагируют на меня или еще кого-то бесполезного и надоедливого. Хочу видеть, как все складывается, как идут диалоги, как все работает — вот чем я заинтригован.