Зверь о «Лете»: «Если вы прочувствовали атмосферу, значит всё получилось»

12 сентября 2018

27 августа, в День кино и в годовщину трагической смерти Майка Науменко, Синемафия прошлась по местам знаменитого петербургского музыканта, вместе с Романом Билыком (он же Рома Зверь), рассказавшим в подробностях о съёмках фильма «Лето».

В июне этого года вышел фильм Кирилла Серебренникова «Лето». Картина о Викторе Цое и Майке Науменко, встретившихся в начале восьмидесятых, перенесла зрителя в атмосферу рок-культуры Петербурга, когда шоу-бизнес был не за деньги, а по любви, музыканты умели дружить, но надежд и перспектив не было, а впереди назревали перемены.

Фильм тепло встретили на Каннском фестивале, отечественный зритель смог оценить картину ещё в июне, а 24 августа вышел саундтрек. 27 августа, в день памяти Майка Науменко, нам посчастливилось встретиться с фронтменом группы «Звери», чтобы пройтись по культовым местам рок-Ленинграда восьмидесятых, обсудить особенности его героя, музыку, скандал с арестом Серебренникова, российское кино и многое другое.

***

Первой остановкой стал дом номер 18 на улице Боровая. По сей день здесь находится коммуналка, в которой Майк Науменко жил до самой смерти в 1991 году. Несмотря на то, что съёмки проходили в другой квартире на Кирочной улице, свой разговор с журналистами Роман Билык начал именно во дворе на Боровой.

Как так случилось, что вы оказались в кино?

Это было очень неожиданное предложение от Кирилла Семёновича Серебренникова и я сначала засомневался, но режиссёру хотелось, чтобы в фильме о музыкантах играл хотя бы кто-то из мира музыки. Иногда актёрам очень сложно понять, что такое музыка, как выходить на сцену, как чувствовать себя на сцене.

Много времени занимал грим перед выходом на площадку?

Гримом занималась Тамара Брик, прекрасный художник. Я отрастил волосы для фильма, а на площадке мне наращивали искусственные пряди специальными капсулами ещё часов восемь. Потом обычный грим, больше ничего не делали.

В одном из интервью вы упомянули, что это ваш разовый опыт работы в кино.

Я не говорил, что больше никогда не буду играть в кино. В России фильмы уровня «Лета» снимаются довольно редко. Если Кирилл Семёнович будет снимать дальше, я с удовольствием буду работать с ним.

Я не снимаюсь, потому что не чувствую, что это нужно. Скорее всего, потом мне будет стыдно, меня замучает совесть. Я ведь человек принципиальный, зачем сниматься в том, что тебе не нравится? Тем более, я не актёр, а музыкант. Мы и так посвятили год своей жизни этому фильму. Это очень сложно — взять и отдать год для такого проекта. Нам построили график, всё было расписано, потом мы занимались саундтреком. Я не жалею об этом, но наш музыкальный год вылетел. Мы не записывали песни, мы не давали концерты. Мы занимались исключительно фильмом. Поэтому участие в другом кино… я думаю, что я уже объяснил, почему я не хочу. Разве что появится что-то интересное, тогда я приму участие. Главное, чтобы был контакт с режиссёром, потому что я интроверт и для меня это нелёгкий процесс.

А с чего начались съёмки, как Кирилл Серебренников впервые собрал съёмочную группу?

Мы встретились в квартире на Кирочной всей съёмочной группой, мы обживали пространство, адаптировались. Большая коммунальная квартира, многие сцены снимались там. Кирилл Семёнович поставил задачу всем познакомиться, подружиться и найти общий язык и там, вместе с томатами и портвейном, мы провели первую ночь. Задача была в том, чтобы создать команду друзей, а не просто коллег по работе. Всю последующую неделю мы этим и занимались: пили, знакомились, слушали музыку, играли. Именно там мы  познакомились с  Тео Ю, который был выбран на  роль Цоя из  более чем трехсот претендентов. Произошло недоразумение, так как он иностранец, он  не  знал, что ему придется учить песни, но  он  проделал грандиозную работу, и  за  неделю выучил около десяти песен Цоя. И  мы  все помогали ему, как могли. Пели песни с вечера и до утра. Так родилась эта особенная атмосфера.

Кирилл сделал уникальную вещь, он просто создал ещё до съёмок фильма такую обстановку, которая потом и помогла закончить его до конца. Сам Кирилл как-то сказал, что если режиссёр всё сделал правильно, задал правильный тон, вектор и настроение, то фильм в какой-то момент начинает снимать сам себя. Без режиссёра. И здесь приезжают ребята из органов и забирают Кирилла, а фильм действительно начинает снимать сам себя при помощи съёмочной группы. Всё это невесело, противно и мерзко, конечно. И злиться даже не хочется, потому что от злости зло только растёт. Мы стараемся не обращать на это внимание. Ребята из «Гоголь-центра» ставят спектакли, снимают фильмы, всё продолжается и живёт. Кирилла все поддерживают и этот кошмар, это безумие должно закончиться когда-то. Надеюсь.

Тяжело было перевоплощаться в образ Майка Науменко, прочувствовать характер музыканта?

Когда ты выходишь на съёмочную площадку ты вообще не думаешь о каком-то перевоплощении — всё трудно, каждый день стресс. Все на тебя смотрят. Была сцена между Натальей и Майком, когда она рассказывает, что она хочет поцеловать Витю. Очень интимная сцена, здесь всех выгнали по возможности, оставили только оператора и звуковика. Эмоционально тяжёлая сцена.

Актёром быть тяжелее. Он несвободен. Над ним есть режиссёр, оператор, художник по костюмам. Музыкант абсолютно наоборот — весь процесс может зависеть только от него.

Если сценарий хороший, то не важно, кого играть — музыканта, художника, сантехника. У нас, к сожалению, в России с кино очень много проблем. Не только с кино, но и с театром и вообще с любой сферой. Потому что государство даёт деньги театрам, а те находятся в заложниках. Ведь в чём проблема «Гоголь-центра»? Проблема в том, что государство думало, что очередной театр будет облизывать власть, но этот театр оказался достаточно свободным, молодым. Он очень похож на театр Любимова на Таганке в 60-ых. И когда государство даёт деньги, а художник мыслит по-своему, то это власти не нравится. И всё то, что мы сейчас видим — это результат свободы, за которую платит режиссёр и не только он.

А что касается характера Майка, то есть очень показательная история. Американка Джоанна Стингрей приезжала в СССР и выпустила для США пластинку «Красная волна». Там были все знаковые рок-группы. Как-то она договорилась о передаче инструментов российским рокерам. Джоанна привезла инструменты, и одну из гитар предполагалось подарить Майку Науменко. К нему пришёл товарищ и сказал, тебе, мол, привезли гитару из Штатов, крутую, настоящую. Ему нужно было только придти за ней, но он не пришёл. Он не взял эту подачку. Ему предлагали сигареты, но он и их не взял, а только ругался, мол, что вы мне тут предлагаете. То же самое произошло и с пластинкой «Красная волна». На ней есть все группы того времени, кроме группы «Зоопарк». Там нет песен Майка Науменко. Есть Гребенщиков, «Алиса», а у Майка было сильное чувство собственного достоинства, он считал эту ситуацию недостойной и унизительной. С Майком Стингрей контакт не нашла. Зато нашла контакт со всеми остальными музыкантами. Она успела выйти замуж за Каспаряна и поспать со всеми остальными ребятами из Рок-клуба. А Майк имел своё мнение и остался верен себе.

В фильме есть сцена, где Виктор Цой произносит, что ему очень важно мнение Майка и только ему он может довериться в музыке. Есть ли у вас такой творческий гуру, которому вы доверяете?

Нет, потому что время изменилось. В фильме как раз показан момент, когда люди дружили искренне, честно, без зависти и серьёзной конкуренции. Они делились песнями, пели их друг другу. И потом такого уже не было, всё закончилось. Даже в девяностых- двухтысячных такого уже не было и это не может повториться.

Время изменилось, а история с «Гоголь-центром» и Серебренниковым не наводит на мысль, что время повторяется? Или это другая история?

Это другая история. Я просто не понимаю, откуда это прошлое начало наползать. Откуда, зачем? У меня не укладывается в голове. Вроде, мы все свободны, а вроде бы и нет. Вроде бы можно говорить, а все молчат. Вроде бы ничего не будет, а все боятся. Страшно людям, всех запугали. На что-то похоже, но по-другому.

***

Продолжилась экскурсия на сцене театра «Зазеркалье», где некогда базировался легендарный Рок-клуб. Всеми любимые сейчас музыканты, тогда могли играть лишь где-то на квартирниках или во дворах. Но вдруг они получили легальную площадку, где они могли собрать несколько сотен зрителей. Есть теория, что таким образом в КГБ решили собрать всех «неблагонадёжных» под одной крышей, но так оно или нет, другого такого места не было и быть не могло. До 1984 года, когда на смену Рок-клубу пришли концерты на современных площадках. Идея клуба потеряла себя.

В фильме очень достоверно изображены восьмидесятые. Как этого добивалась команда создателей «Лета»?

Декораторы постарались. Мы нашли старые колонки, усилители, пульты, микрофоны. Всё это функционировало, правильно было расставлено. Мы буквально воссоздали то время. У Кирилла Семёновича была идея играть живьём и записывать звук в процессе съёмки. Песню «Дерево» мы писали прямо на сцене. Сидел зал, за портьерой поставили микрофон. Кириллу Семёновичу хотелось добавить ещё больше реальности, концертного звучания, но мы с Германом (Герман Осипов, гитарист группы «Звери», прим. Синемафии) объяснили, что мы можем достичь этого на пост-продакшене. Если бы мы писали всё живьём, то процесс бы затянулся в разы. Мы и так 4 дня просидели в Д К Моряка в Кронштадте. Была огромная массовка, человек четыреста. Жарко, душно, приходилось проветривать… В итоге от идеи живого звука мы отказались.

Какие-то песни были записаны до съёмок, какие-то после. Песня «Дерево» была записана на сцене Рок-клуба. Очень многое писалось в интерьере, песни на заливе там же и записывали. Контакт с режиссёром был изначально установлен правильно, близко, чётко и было понятно, что он от нас хочет.

Когда арестовали Кирилла, мы потеряли контакт. Мы практически вслепую работали, через адвокатов отсылали материал, а Кирилл отмечал: в ту сторону мы идём или нет. Это было каким-то издевательством. Когда закончились съёмки, с октября по февраль мы продолжали работу над саундтреком. У Кирилла дома было несколько версий монтажа, мы всё это переделывали, дорабатывали. Буквально перед Каннским фестивалем были последние штрихи, так как до конца не было понятно, каким будет монтаж.

А кто отвечал за костюмы? С экрана смотрят люди, будто из Ленинграда того времени.

Прекрасная Татьяна Долматовская, хужожник по костюмам. Она искала вещи, друзья привозили их из Лондона и Германии. В Петербурге она искала очки, значки, всё — вплоть до носков. Массовка выглядела настолько настоящей, что выходя на сцену, понимаешь, что это съёмки кино, но у тебя в руках старая гитара, рядом старый барабан, кошмарно звучащие тарелки и ты погружаешься в атмосферу. Вроде, в зале молодёжь, им всем около двадцати, молодые лица, но стоило их одеть в одежду той эпохи и лица меняются. Они будто бы из прошлого. Фантастика. Это всё заслуга Татьяны и Кирилла, конечно.

Тем не менее, тот же БГ сценарий осудил за недостоверность. До вас доходили отзывы других участников событий, описанных в фильме?

Отовсюду. Особенно из Питера. Здесь своеобразное восприятие музыки, трепетное отношение к музыкантам, к искусству. Публика разделилась. Кто-то говорит, мол «спасибо, что не очернили, не испоганили». А кто-то говорит: «да нет, всё не так было, мы были не такими», как Гребенщиков.

Но Кирилл хотел рассказать нам нечто другое. Это не документальный фильм. Если вы прочувствовали это состояние, ту атмосферу, значит всё получилось. А остальное не так важно: было оно или не было. Примерно то, что в фильме есть — то и было, а остальное это авторский вымысел и видение режиссёра. Когда Кирилл приезжал в Питер, он пытался консультироваться с людьми, которые были участниками событий и лично знали Цоя и Науменко. Главные персонажи не все шли на контакт. Я помню тот разговор, когда режиссёр возвращался из Питера. Я спрашиваю: «Ну вы там пили или что? Он говорит: «Нееет, мы и матом не ругались, культурно разговаривали». Они просто старые стали и забыли, что они пили портвейн, бренчали на гитарах и орали песни в парадных. Время проходит и людям кажется, что в молодости они были культурнее. Кирилл встретил холодную стену. И тут спасибо Наталье Науменко, которая поверила в фильм и очень сильно всем нам помогла. Практически единственная. Ещё Игорь Петровский, друг Майка, оказался дружелюбно настроен. Остальные, простите…

В сентябре выходит документальный фильм «После лета». Кирилл параллельно снимал документальный фильм и там есть интервью со многими очевидцами: Сева Новгородцев, Наталья Науменко, Игорь Петровский, Андрей Тропилло, Артемий Троицкий.

***

Прогулка подошла к финальной точке. Мы оказались у спорткомплекса «Юбилейный», где 14 марта 1991 года Майк Науменко последний раз вышел на большую сцену. 27 августа того же года его не стало.

Кто определял, когда и какая композиция будет игратьв фильме?

Режиссёр. Подбирались композиции, которые могли подойти по смыслу и настроению. На удивление, у Майка оказалось огромное количество песен, которые могут рассказать историю фильма.

Последние несколько лет Майк почти полностью отошёл от дел, не находил себя в новом времени. Казалось бы: успех, деньги, большие концерты. Виктор Цой переехал в Москву, стал культовой фигурой, несгибаемым символом. По нынешним временам его бы назвали звездой. Что помешало Науменко?

Майк тоже себя чувствовал звездой, ему не было это чуждо. Быть может, он выпал из обоймы потому, что у него было своё мнение и принципы. Пришло новое время, новая волна. А Майк рок-н-рольщик, он из другого поколения. А тут пришли новые люди и плюс ко всему всё разрешили: выступать, зарабатывать деньги, играть и петь то, что ты хочешь. В Рок-клубе же нужно было пройти унизительную процедуру одобрения текстов, сцена с такой проверкой есть в фильме. Это жуть. Майк не перестроился, он не смог адаптироваться к новой системе шоу-бизнеса. Потому и произошла трагедия (Майк Науменко скончался от кровоизлияния в мозг у себя дома, есть версия о том, что смертельные травмы были нанесены группой хулиганов, прим. Синемафии).

Сегодня мы встречаемся в день его смерти. Ровно год назад у нас были съёмки, Кирилла арестовали за несколько дней до этого, так совпало. Много было мистических совпадений. Когда пришла весточка от Кирилла, мол, продолжайте съёмки без меня, мы как раз снимали день рождения Майка Науменко, в день его смерти. В день смерти Цоя мы снимали на заливе знакомство Вити и Майка. По сценарию в кадре должна была быть собака, пригласили кинолога и спаниеля. Но мы узнали об этом уже потом. Сначала, когда мы приехали, мы увидели на заливе огромную чёрную собаку, она между нами часа три ходила, выполняла все команды и с ней мы отсняли нужную сцену. Откуда эта собака — никто не знал. Она была на съёмочной площадке без хозяина. А кинолог не мог выпустить свою собаку, потому что та боялась этого пса. В фильме есть момент с ним, когда в кадр входит Цой. Когда Тео Ю вошёл в кадр, собака просто убежала. Мы вообще не поняли что это. Мистика. Чёрный пёс сидел с нами и убежал, когда в кадр вошёл экранный Цой.

В чём секрет бессмертности текстов Цоя, Науменко? Молодые люди узнают их песни и с восторгом начинают подпевать.

Это первые люди, которые начали говорить на простом, человеческом, бытовом языке. Не все эти «великие» пафосные строки, которые у некоторых сейчас популярны. Они смогли простым языком, используя простые образы, которые их окружали, рассказать истории. Наверное, поэтому это и живёт.

Большое счастье делать то, что ты делаешь без оглядки на цензуру, на чьё-то мнение. Поколение молодых эти проблемы не понимают. А для тех музыкантов, когда открыли ворота… Все же жили с ощущением, что ничего не изменится, что ты никогда не будешь выходить на большую сцену, никогда тебе не разрешат исполнять твои песни, никогда ты не будешь получать деньги за свою работу. Поэтому выросло поколение сторожей и дворников. Жить с таким ощущением очень тяжело, когда нет надежды. Будущего не было у этих ребят. И вдруг, открылись эти двери, грянула перестройка, гласность и разрешили зарабатывать. Рок-музыка легализовалась в стране, произошло совсем не то, чего они ждали. Это лето 1982 года было последним, когда все эти прекрасные ребята встречались, пели песни друг другу на кухне, делились своим новым творчеством и были в тонусе. Они боролись с этим режимом, который им не позволял свободно жить, мыслить, думать, петь. И вдруг происходит такое: Юбилейный? Пожалуйста. Гастроли по всей стране? Пожалуйста. И вся дружба, основанная на запретах, исчезла. Как пример, концерт в Юбилейном. Группа «Аквариум» пригласила Майка Науменко на сцену, они спели песню «Пригородный блюз». Майк вышел на сцену и вместе с Гребенщиковым они спели. Но это было последнее выступление Майка на этой сцене. Вообще всё это грустно. Крайне жаль, что всё так произошло. Много музыкантов от Башлачёва, до представителей сибирского рока, всё это поколение людей застало полную несвободу и полную свободу. Для них это было огромным стрессом и изменением вообще всего. Кто-то справился с этим, а кто-то нет. Борис Борисович справился, он молодец. Андрей Вадимович (Макаревич, прим. Синемафии) тоже. Они пережили это тяжёлое и интересное время, время смены эпох. Было бы замечательно, если бы общими усилиями мы повесили мемориальную табличку на дом Майка Науменко на Боровой улице. Это было бы прекрасно и очень важно. Это было бы правильно.

***

Джимми Хендрикс своей смертью ознаменовал конец искренних шестидесятых в Америке. Гибель Майка Науменко и смерть Виктора Цоя ознаменовали конец нашей версии славного и искреннего периода «до становления шоубиза», атмосферу которого попытались до нас донести создатели фильма «Лето». Было бы действительно здорово, если бы на дом Майка Науменко установили мемориальную табличку, «дело Серебренникова» разрешилось благополучно для режиссёра, а старые эпохи уходили тихо и не уносили бы с собой талантливых людей.

***

Саундтрек к фильму «Лето» уже появился на всех доступных ресурсах. В январе появится его виниловая версия.

А в декабре, в честь дня рождения Ромы Зверя, его группа даст традиционные концерты в Петербурге и Москве, на которых фронтмен обещал исполнить несколько песен группы «Зоопарк».


Автор благодарит фотографов, предоставивших свои работы:

Алексей Фокин

Владимир Убушиев

Юлия Артемьева