Бегущий в лабиринте: 11 кирпичиков

19 сентября 2014

18 сентября на экраны выходит «Бегущий в лабиринте» — экранизация первой части трилогии Джеймса Дэшнера. Мы посмотрели, нам понравилось.

Внимание! Текст содержит спойлеры!

«Бегущий в лабиринте» — что фильм, что книга, — хорош своим ритмом. Причем это тот редкий случай, когда фильм лучше: сценаристы сгладили некоторые странности в романе Дэшнера, и, главное, сделали действие еще более сконцентрированным.

Одновременно с тем сама конструкция романа напоминает домик из кубиков Lego — все элементы уже были использованы в других постройках, и вы даже сможете вспомнить, где, однако их сочетание позволяет получить новый результат.

Мы постарались опознать некоторые из этих элементов.

Лабиринт

Лабиринт как символ загадки, которую надо разгадать — «кто я такой, что я тут делаю?» — и одновременно с тем как вполне такой физический образ Лабиринта. Первое, конечно, что приходит в голову — это критский Лабиринт.

Тесей

Томас-Тесей несет ту же функцию, что и Тесей мифологический: одна из последних «жертв Лабиринта» должна стать спасителем. Афинянин Тесей прибывает на Крит в составе «дани» царю Миносу, хотя на деле не так прост; Томас, несмотря на потерю памяти, тоже отличается от остальных жителей Глэйда.

Ариадна

Критская Ариадна дала Тесею нить, позволившую ему найти обратный путь. Современная Тереза-Ариадна дает Томасу-Тесею записку о том, что она — последняя, и вакцину от яда гриверов, которая позволяет не только спасти Алби, но и вспомнить всё.

Минотавр

Гиверам, конечно, далеко до чудовища из мифов. Однако и тут есть сходства. Минотавр был наполовину быком, наполовину человеком: царица Пасифая зачала его от понравившегося ей быка. Гриверы — тоже плод этакого противоестественного союза, только в этот раз — живого организма и техники.

Повелитель Мух

Глэйд, как мальчишки называют полянку местность в самом центре Лабиринта, и созданное в нем общество — это прямая отсылка к роману Уильяма Голдинга. Жертвы не столько локальной, сколько глобальной катастрофы, социум из подростков мужского пола, ожидающих спасения и потому день за днем совершающие попытки вырваться с полянки или острова. Если идти дальше, то можно найти сходство и конкретных образов: Галли — это Джек, а Алби, Ньют и впоследствии Томас — Ральф. Даже спасение происходит так же — при помощи взрослых, увозящих подростков с их острова-Лабиринта.

Ну и, конечно, Хрюша.

Хрюша

Символом невинности, как и в «Повелителе мух», оказывается полный, подвергающийся насмешкам мальчик, с которым заводит дружбу главный герой. Если проход Лабиринта — это обряд инициации, то понятно, чем он заканчивается для невинности. Чак, как и Хрюша, погибает от руки противника, и Томас, как и Ральф, рыдает над смертью не только друга, но и того, что он представлял.

Игра Эндера

Евгеническая идея «а не вывести ли нам детей, которые бы могли решить наши проблемы» — это прямая отсылка к циклу романов Орсона Скотта Карда. Выбор наиболее подходящих — и дальнейшие жесткие (и жестокие) эксперименты над ними с целью, вроде бы, спасения человечества.

Дивергент

Постапокалиптический мир, про который мы поначалу ничего не знаем — настоящий краеугольный камень подростковой фантастики. Что бы делали антиутопии без апокалипсиса? Что бы делали подростковые трилогии без возможности не сразу, но ближе к концу первого тома рассказать, что мир серьезно изменился? «Бегущий в лабиринте» в этом не сильно отличается от своих товарищей по жанру — мы видели и Панем, и сообщество в «Посвященном».

Но, наверное, самый близкий к «Бегущему» пример — это Чикаго «Дивергента», в котором улицы — своеобразный Лабиринт, а выход за пределы без помощи — невозможен.

Голодные Игры

Манипуляции населением — даже в формате одного отдельно взятого Лабиринта — невозможны без одобрения либо обществом в целом, либо какой-то крайне влиятельной его частью. И почти в каждой антиутопии суровая машина будь то государства, будь то монструозных корпораций действительно ломает жизнь героя. Однако часто поначалу она использует героя в своих целях.

Как Томас раньше работал на загадочную корпорацию во главе с суровой Эвой, так и Китнисс до того, как стать символом сопротивления, была одним из инструментов правительства.

Ямы

После всей мрачности предыдущих кирпичиков о последней ассоциации хочется вспомнить с улыбкой: это «Ямы», они же «Клад» — роман Луиса Сейкера и его экранизация. Закрытый (в прямом смысле — огороженный) лагерь для подростков, в котором суровая директриса заставляет своих подопечных рыть ямы (с целью, конечно, найти клад). Ничего не напоминает?

Lost («Остаться в живых»)

Удивительным образом первое, что приходит на ум при просмотре фильма — это сериал Джей Джей Абрамса. Потому что здесь использована та же идея сбора совершенно разных героев, с разным жизненным опытом, разных рас и национальностей, из которых ни один ничего не понимает. Выбранная дебютантом Уэсом Боллом палитра — насыщенный зеленый, грязно-серый и все оттенки между ними, — также очень напоминает цветовую гамму сериала. И очень ждешь белого медведя.