Ольга Володина«Великолепная семёрка» и её великолепный злодей
28 сентября 2016; источник: Vulture
Злодей — самая оригинальная часть «Великолепной семёрки» Антуана Фукуа, и вот объяснение, почему.
Кевин Линкольн написал для Vulture эссе о том, почему Бартоломью Боуг — лучшее, что случилось с «Великолепной семёркой». Мы не удержались и перевели его для вас.
«Великолепная семёрка» Антуана Фукуа является, по большей части, честным экшн-вестерном. Дензел Вашингтон играет чистого сердцем вожака; Крис Пратт развлекает; персонаж Итана Хоука должен преодолеть травмы прошлого. Мужчины в коже ездят верхом и стреляют из револьверов с неправдоподобным мастерством; есть двери салуна и проститутки, пыльная главная улица и беспомощные местные жители. Но в этом полном архетипов ремейке ремейка (ведь сама «Великолепная семёрка» 1960 года была переложением фильма «Семь самураев» Куросавы) есть место и эксцентричности — в лице скользкого Сарсгаарда, играющего совершенно безумного персонажа.
Питер Сарсгаард, один из лучших исполняющих характерные роли актёров, обычно выбирает персонажей в диапазоне от кротких мужчин в сложных обстоятельствах («Пощечина», «Жасмин») до странных и/или пугающих чудаков («Чёрная месса», «Экспериментатор», «Ночные движения»). Эксцентричность всегда держала его несколько в стороне от мейнстримных фильмов, потому появление Сарсгаарда в «Великолепной семёрке» — воистину гениальное решение: хотя плохих парней он уже играл, в роли полного злодея в «большом кино» его последний раз видели в «Зелёном фонаре» (эй, надо же парню на что-то жить).
Играя Бартоломью Боуга, страдающего манией величия вожака шайки, угрожающей находящейся под защитой Дензела и Ко деревне, Сарсгаард становится стопроцентным антагонистом — и вцепляется в роль намертво (хотя говорить о нём «вцепляется» — это как сказать, что вам в ногу вцепилась акула).
Точнее, Сарсгаард доводит себя до неистовства: вот он с покрасневшими глазами, опухшими веками, горловым хрипом. Его игра, одновременно донельзя манерная и искренняя, создает образ абсолютного злодея, и для сдержанной «Великолепной семёрки» становится таким необходимым уколом адреналина. Его несколько сцен — это будто прорыв Дэвида Линча и братьев Коэн, чтобы помочь Фукуа сделать фильм постраннее. Сарсгаард играет Боуга как физически нездорового человека, и та боль, которую он, кажется, постоянно испытывает — один из способов объяснить, почему Боуг ведёт себя как полный мудак (напрямую фильм этого так и не объяснит). В интервью Сарсгаард говорил о «чувстве собственного величия» Боуга и сравнивает его с Трампом; как и все великие исполнители характерных ролей, Сарсгаард оживляет своего персонажа даже в отрыве от собственно хитросплетений сюжета. Я бы посмотрел, как Боуг, скажем, забирает одежду из химчистки.
Но Сарсгаард не просто оживляет фильм. Он со своим исполнением Боуга присоединяется к особой когорте: к до истерики безумным злодеям. Это очень определённый вид анатагониста, который характерен для не самых заметных работ интересных кинематографистов и для актёров, которые стараются «увеличить» свою небольшую роль. Можно вспомнить много подобных примеров, как десятилетия назад, так и в недавнем прошлом: скажем, Эдди Редмэйн, неразборчиво шепча и заставляя работать каждый мускул на лице, превращает Балема Абрасакса, злодея из провального «Восхождения Юпитер» Вачовски, в достойного его таланта персонажа. Даже если вы не готовы назвать актерскую игру Редмэйна в этом фильме «хорошей» — а я бы её таковой как раз назвал, — она точно интересная; это одно из самых странных исполнений роли в большом студийном фильме.
Похожая штука происходит и в «Джеке Ричере» Кристофера МакКуорри: фильме, который не дотягивает до талантов ни своего создателя, ни своей главной звезды, Тома Круза. Делай фильм люди с менее громкими именами, он был отправился прямиком на dvd — и очень интересно посмотреть, что Эдвард Цвик сделает с продолжением, — но МакКуорри слишком хороший режиссёр, чтобы у него не вышло. Одна из его придумок — выбор легендарного немецкого режиссёра Вернера Херцога, обладателя одного из самых запоминающихся голосов современного кино, на роль главного злодея, криминального босса по прозвищу «Зэк», то есть «пленник». Немногие актёры смогли бы наделить Зэка тем ощущением угрозы, которое исходит от Херцога; в самой лучшей его сцене в фильме он ухитряется пугать до мурашек, вообще не шевелясь. Херцог использует свой голос как музыкальный инструмент, чтобы рассказать о том, как он отгрыз себе пальцы в сибирских лагерях, а потом заставить подручного сделать за проступок то же самое. Это ненормально и очень интересно, куда оригинальнее, чем в обычном экшн-фильме.
Конечно, подобные примеры появлялись задолго до 2012 года, и не только в посредственных блокбастерах. В послевоенный период Роберт Митчем стал первооткрывателем в работе над такими образами в фильмах «Ночь охотника» и «Мыс страха». Дэвид Линч — настоящий ценитель подобных образов, вспомнить хоть Денниса Хоппера в «Голубом бархате» и Роберта Блейка «Потерянном шоссе», одном из самых странных фильмов в истории кино. Но (внимание, спойлер!), когда в конце «Великолепной семёрки» Сарсгаард лежит у ног Дензела Вашингтона и умоляет о пощаде, он вызывает в памяти не кого иного, как Берни Бернбаума в исполнении Джона Туртурро в блестящем «Перекрёстке Миллера» братьев Коэн.
В этот момент Сарсгаард показывает, что даже в том, что можно назвать «одноразовым развлечением», хороший актёр найдет способ запомниться.