Святослав Подгаевский: «Больше всего трудностей с гробом было во время уличных сцен»

24 января 2017

С 19 января в российских кинотеатрах идёт новый фильм Святослава Подгаевского «Невеста». Синемафия побеседовала с режиссёром о работе над фильмом, об актерах, об сложностях отечественного хорроростроения и о творческих планах.

Хоррор «Невеста» был у Синемафии в списке тех фильмов, которые надо ждать в 2017 году.

— Это уже третий твой хоррор. Первый — «Владение 18», второй — «Пиковая дама», теперь — «Невеста». Скажи, пожалуйста, это всё твое авторское начало, или тебе предложили продюсеры?

— На «Владении 18» идея и сценарий были не мои, но это было уже так давно, что даже не хочется к этому возвращаться. С «Невестой» изначальная идея принадлежит Владу Северцеву, генеральному продюсеру. Он нашел где-то в «Вокруг света» заметку про старинные славянские обряды, как девушка замуж выходила. Так как он был сопродюсером «Пиковой дамы», мы были знакомы, встретились, и он предложил попробовать написать что-то про невесту. Я стал писать сценарий. Изначально там не было фотографий мертвых, не было заживо погребенных. Была просто идея о том, что девушка, выходя замуж, для своей семьи как бы умирает. По древнему обычаю родственники её оплакивали, как на похоронах. И сами, и плакальщиц приглашали. Надевали на нее белый саван, от этого пошло белое платье невесты. Древние времена.

— То есть линия с фотографиями и нарисованными глазами появилась уже позже, и вы не от нее отталкивались?

— Мне просто захотелось туда еще что-то. По моим ощущениям, было мало того, за что хочется зацепиться как автору и зрителю, нужна была отправная точка для сюжета — представилось, что один из героев может быть фотографом, потом я придумал, что он снимает умерших, ну и пошла дальше такая история.

— Сцены похорон выглядят едва ли не самыми страшными, особенно когда заколачивают гроб — крупно гвозди, молотки, это очень воздействует. Скажи, сложно ли это было снимать? В театре есть плохая примета насчет гробов на сцене, актеры не хотят туда ложиться.

— Были опасения. У нас одна девочка, Лада Чуровская, первая невеста, которую закапывают заживо, сначала отказалась от роли, узнав, что её будут в гроб пихать. Но как-то мы ее с Зауром Болотаевым уговорили. Заур с ней полчаса по телефону разговаривал… и даже встретился, чтобы убедить, что гроб у нас ненастоящий. В итоге ей всё очень понравилось, и она потом уже с удовольствием ложилась. В гроб.

— А с остальными актерами уже не было сложностей, и они охотно ложились?

— Мертвая невеста у нас ложилась в гроб, с ней вроде не было проблем, с актрисой. Вика Агалакова даже не знала, что это плохая примета. Ей реквизиторы стали класть туда бутылку, так положено, а потом эта бутылка стала выпадать на дублях, выкатываться, пришлось её убрать. Вика её сама выбросила, кажется. Вода льется, сложно, не до лишних дублей из-за какой-то бутылки.

— Вам пришлось обращаться к опыту других проектов с подобными сценами — таких, как «Погребенный заживо»? Как вообще снимать в гробу технически?

— Гроб мы строили в павильоне. Не знаю, как это делал Тарантино или в «Погребенном заживо», но первое, что пришло на ум — это просто снять лишние стенки. Художники сделали гроб со съемными стенками. Больше всего трудностей с гробом было во время уличных сцен, когда льет дождь и гроб опускают в могилу. Было пять или семь градусов тепла, а у нас там и ветродуи, и дождевые установки — конечно, очень холодно. Было некоторое количество актеров в массовке… Полилась вода, намочила всех в момент, и они, конечно, начали говорить, что они больше не хотят, что им всё равно и что они уходят. На первом же дубле! Пришлось их уговаривать, утеплять и обматывать чем-то, чтобы они продолжили сниматься. Это было не самое приятное.

— У вас в качестве креативного продюсера участвовал Заур Болотаев. Его опыт на проекте «Моими глазами» сыграл роль? Как вы взаимодействовали, в чем была его функция?

— Он, как все креативные продюсеры, направлял, советовал, как лучше сделать то, другое. Выступал как редактор. У него действительно большой опыт с «Моими глазами» — сериал не очень дорогой даже по нашим меркам, но сделан с мощными придумками, даже можно сказать, что очень отчаянно сделан. Он показывал некоторые трюки, которые они придумали и сделали если не сказать «дешево», то очень творчески — разные откидывания, подвешивания. Его опыт и рвение сделать по-максимуму, выложиться по полной мне очень помогали. Хотя мы и много спорили, иногда напряжение возникало, но потом все приходило, как мне кажется, в очень правильное русло. Результата мы достигли неплохого.

— Актеры в русских хоррорах не очень понимают, в каких они обстоятельствах находятся, пытаются что-то изображать, копировать голливудские штампы, но это выглядит калькой с Голливуда и получается неубедительно. А у тебя они не только играют, у тебя вообще прекрасный каст, где и Александра Ребенок, известная по театральным работам и сериалу «Школа», и Вячеслав Чепурченко из «Измен» и других проектов. Как ты собирал ансамбль?

— Я подбираю актеров, чтобы они подходили моему внутреннему ощущению персонажей. Но очень важно, чтобы актер вообще видел себя в истории, понимал, что он делает и нужно ли ему это. Ты правильно сказал, что практически ни у кого нет опыта в таких фильмах — просто потому, что их мало делают, наверное. Но для тут-то у меня есть кастинг директор Маша Гоготова. С ней мы еще на «Пиковой даме» познакомились. Я очень доверяю тому, как она чувствует персонажей и кого предлагает. Еще давно был случай с Игорем Хрипуновым — я его сначала не заметил, а она мне говорит: да подожди, ты пропустил, прекрасный артист, посмотри, сходи на спектакль. Я: да зачем? Мне кажется, он не подходит. А она: нет, сходи посмотри, ты поймешь, что он очень талантливый и крутой. Я сходил на спектакль Игоря — на «Мастер и Маргариту». Они с Сашей [Ребенок] в одном театре. И, конечно, он снялся у меня в «Пиковой даме», мы с ним познакомились, сдружились получше, и что он, что Саша — я редко встречал людей, которые так сильно отдаются своей профессии. Когда у тебя появляются артисты, которые могут тебе делать пятнадцать дублей, или до конца оттачивать то, что не сразу получается, репетировать, придумывать — это, конечно, прекрасно. Вика Агалакова — она, кстати, из Питера, где-то там у вас находилась. Сейчас уже в Москву перебралась. Очень интересная девочка. На мой взгляд, очень талантливая. Она записала кусочек сцены, прислала, мы посмотрели, пригласили, она приехала — и да, вышло интересно. Я обычно сразу цепляюсь — приходит актер, и через 20 секунд ты понимаешь, что он очень близок к тому, что ты хочешь. Или сразу понимаешь, что не совсем то. Хотя с Игорем Хрипуновым был феномен, всё во мне перевернувший — я сначала не заметил, а потом очень тянулся.

— У нас не так много делается хорроров в стране, и ты — один из немногих режиссеров, которые эти хорроры снимают, и чуть ли не единственный, у кого это получается. Остальные вроде бы пытаются тем же канонам следовать, но результат не такой удачный. В чем твой секрет?

— Я вряд ли смогу тебе ответить. Мне приходит на ум, что я просто сделал большее количество попыток. Знаешь, есть правило десяти тысяч часов: ты должен отдать десять тысяч часов, чтобы у тебя стало что-то получаться. Мне кажется, это так же в нашей индустрии и наших неразвитых жанрах. Наверное, люди должны просто делать определенное число попыток — и разбирать неудачи, что еще важнее. Чтобы сложилась школа, схема, какие-то традиции. У нас хорошо сложены традиции комедийного кино — оно существует уже давно. На ужасы тоже нужно время. Наверное, с любым жанром так должно быть. Сай-фай, например. Будет определенное количество больших фильмов… Кто у нас там, один Фёдор Сергеевич снимает фантастику? Или вот «Танцы насмерть», мой приятель Слава Лисневский там оператор, сделал уже несколько проектов, но они еще не вышли на экран. Будет «Проект „Гемини“», который он снял как режиссер. Не знаю, что это, но это очень интересно, свежо, жду.

— А сам собираешься в фантастику?

— У нас была идея, но она пока замерзла — может, ты слышал о проекте «Новый мир», который мы делали с продюсерами Жорой Малковым и Иваном Капитоновым. Какие-то сложности с финансированием, проект пока отложился. Не знаю, воскреснет всё или не воскреснет, но мы полгода потратили на разработку — сделать очень хотелось. Там недалёкое будущее.

— И какой будет твой следующий проект?

— Хочу попробовать сделать ещё один хоррор. Для души.