Ксения РудичКино и театр: Киносценарий на сцене — авантюра от театра им. Ермоловой
19 апреля 2017
О постановке сценария Юрия Арабова «Чайковский» мы поговорили с исполнителем главной роли Сергеем Кемпо.
20 апреля в театре им. Ермоловой выходит постановка «Чайковский» по киносценарию Юрия Арабова. Мы пообщались с нашим старым знакомым Сергеем Кемпо, который играет главного героя, чтобы узнать, каково это — ставить кино в театре. И вообще — кто такой великий русский композитор Пётр Ильич Чайковский?
— Мы с тобой в прошлый раз уже говорили про поиски себя. И сценарий Арабова, по которому вы ставите спектакль, во многом именно об этом. Это ты его нашёл или он тебя?
— Я считаю, что роль напрямую зависит от жизненного пути, который для себя выбирает актер. Она даётся для чего-то… Каждая роль — это уже само по себе испытание, вызов. А куда она в итоге выведет, это никому не известно, главное -двигаться, по сути не важно вперёд или назад, страшнее — это остаться на месте. Потому что роль — это, прежде всего, опыт, пусть даже и отрицательный, порой он даже полезней, чем положительный. Но в случае с Чайковским, я даже не допускал мысли, что буду играть Петра Ильича. Поэтому, когда мне позвонил Олег Евгеньевич Меньшиков и сказал прочитать сценарий Юрия Арабова, я сперва подумал, что он — Чайковский, а я — его слуга Алёша. И во время прочтения я уже думал, как я буду это играть. А потом мы поговорили, понравился ли материал, я ему сказал: «Я уже вижу, как вы будете Чайковского играть, а я — Алёшу». Он такой: «Хорошо». И пропал на два дня. Я потом сам ему позвонил, уточнить, какое решение он принял, кстати, я был уверен, что это будет фильм. И я был так рад, что поработаю на площадке, да ещё вместе с Меньшиковым. А он мне говорит: «Я подумал, мы тут спектакль решили ставить. Сыграешь Чайковского?». Я сперва посмеялся, потом помолчал, помычал в трубку, а через минуту прыгал от счастья, так как безумно захотел сыграть Чайковского. Хотел, но абсолютно не понимал, как это делать. Я только понимал одно, что эту роль я не имею право упустить и главное в результате проиграть её… В итоге, роль Чайковского уже мне многое дала, ещё до премьеры.
— Можешь про это рассказать подробнее? Потому что пока я вижу, что она только отняла твои щёки.
— Я потерял килограмм 5 веса и ещё килограмм 20 нервов. В общем, всё что возможно, я отдал в топку. Но это того стоило: к нам недавно приходил Юрий Арабов и беседовал со всеми участниками спектакля, и в результате на словах наши видения и решения ролей и главной темы спектакля совпали. На деле может выйти другое. Главная тема, спектакля: кто такой гений? Что такое гений сейчас? Его мир? Какие у него отношения с окружающим миром? Гений — это от Бога или от дьявола? Но одно понятно точно, что он — человек, он так же ходит, кушает так же. Тогда что его отличает? Эти вопросы мы и пытались раскрыть в спектакле.
— Олег Евгеньевич принимает участие в постановке?
— Он выступает художественным руководителем. Плюс занимается разбором с актёрами. Как у Товстоногова была Роза Абрамовна Сирота, которая до репетиций с режиссёром разбирала роли, проходила все куски. И сейчас Олег Евгеньевич выполняет практически такую же роль. И это, честно вам признаюсь, без всяких заискиваний перед ним, просто высший класс. Только успевай запоминать и делать.
— У тебя и прошлая главная роль — Дориан Грей — тоже была про взаимоотношения творца с искусством. Для тебя это важно?
— Я понимаю, что искусство, в данном случае театр, сейчас занимает всю мою жизнь. Мне хочется открывать себя дальше, делать что-то новое, удивляться найденному. А там посмотрим, главное, чтобы не было стыдно перед небом и землей. По сути неважно, как примут эту постановку, всем всё равно невозможно понравится. Так что я занимаюсь искусством, как и спортом, прежде всего, для себя. И для каких-то моих внутренних вопросов и целей в жизни.
— А какие вопросы стояли перед тобой?
— Сначала их было очень много. Для меня работа над ролью — это ответы на вопросы, и если ты ответил не на все, то значит потом ты поплатишься за это на сцене… Поэтому я пытался узнать о Чайковском все возможное, прочитал переписку с фон Мекк, его дневники, у букинистов много чего накопал. Мне хотелось найти в этом всём материале интересные подробности, мелочи, привычки Петра Ильича. У него было много всего интересного, что могло натолкнуть актёра на какие-то находки. Например, он ел бумагу, ещё с четырёх лет слышал в окружающих предметах музыку. И в этом проявлялась его гениальность. Гениями не становятся, ими рождаются. И это совсем не радость. Потому что гений не может жить в обычном обществе. Он не понимает, как жить в нём. И именно это — огромная трагедия Чайковского и любого другого гения.
— Что самого неожиданного ты о нём узнал?
— Для многих сейчас имя Чайковского связано с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Я наоборот всячески пытался уйти от этой темы. Ни это главное для меня в этом человеке. И Арабов с юмором обходит эту тему. Для меня гений — это обреченный на одиночество, на скрывание своей души от других, человек. Обычный человек никогда не поймёт гения и наоборот. Вся семья убивается, старается, всё для Пети делает, а Пете этого не нужно, ему нужно совсем другое. А они его любят, и страдают, потому что совсем не могут понять, как сделать ему хорошо. А тот их тоже любит безумно, но не может понять, как они могут жить в своей рутине и бытовых вещах и не замечать сути. И во всех этих отношениях: с женой, с семьёй, с церковью, с музыкой — и открывается его противоречивый мир. Как пример, он мог сначала избить слугу, а потом плакать, просить у него прощения, а через минуту снова избить его, ещё хлеще прежнего. Когда Лев Толстой пришел в консерваторию слушать его произведение, и вдруг заплакал, то Чайковский увидев это, тоже зарыдал. Вот такие они гении.
— Ты начал слышать музыку?
—Слышать не начал, но слушать — да. Если до этого, честно сказать, я был далёк от классической музыки, то сейчас, я стал по-другому еёвоспринимать. Я начал улавливать хоть какую то глубину, переходы, начал проникать в её структуру. Я даже посещал консерваторию, а это подвиг для меня, уж поверьте.
— А каково было ставить киносценарий на сцене?
— Этот вопрос надо задать режиссеру, как ставить киносценарии. Клипово. Там много киношных описаний деревни, домов, жителей, всяких подробностей, которые в кино визуально вводят зрителя в нужную атмосферу. А в театре это показать сложнее, другие выразители используются. У нас в результате получилась больше драма, чем комедия, как было написано у Арабова. Отправной точкой был «мир Чайковского»: хотелось чтобы все события пьесы происходили как бы на грани, то ли они происходят в реальности, то ли в его голове… Это Петр Ильич приехал в деревню, или всё-таки деревня приехала в его в голову…
— Или весь спектакль — то, что происходит у него в воображении.
— Это было бы совсем здорово. Если бы у меня была возможность снять кино, я бы сделал это так: начало, Чайковский с Алёшей едут в карете, на подъезде к Каменке. И Пётр Ильич смотрит в окно, представляя, как он встретит сестру, родню, а Алёша в это время читает ему дорожные анекдоты… дальше происходят все события, и в финале они снова едут в карете, в этих же мизансценах и Чайковский вдруг перед самым въездом в деревню, говорит: «Ладно, всё, поворачивай обратно». И мы понимаем, что это всё произошло только в его голове. Весь фильм как бы случился в его воображение
— У вас же уже были прогоны? Как отреагировали зрители?
— Да, мы показывали спектакль 9 апреля. И было странное ощущение — всеобщего непонимания, и в зале и на сцене. Это моё мнение. Но на следующий день было куплено сразу 200 билетов! Мне было страшно непонятно, потому что за несколько дней до этого мы показали спектакль Олегу Евгеньевичу, и он сказал, что всё не то. Так что мы буквально за три дня собрали спектакль заново, работа была проделана колоссальная.
— Чего ты ждёшь от премьеры?
— Я хочу отпустить то, что накопилось у меня за эти несколько месяцев репетиций. Выдохнуть. Выговорить все то, что думаю по поводу Петра Ильича.
Ближайшие спектакли «Чайковский» пройдут 20 апреля и 11 мая в театре им. Ермоловой.