Ольга ВолодинаММКФ: Зарисовки 40 Московского кинофестиваля, часть 2
23 апреля 2018
Фестиваль продолжается, а мы продолжаем рассказывать о посмотренных фильма — в конкурсе и вне его.
Выходныена Московском кинофестивале традиционно оказываются самыми насыщенными: больше всего сеансов и больше всего посетителей. В этом году толпы были несколько пожиже — в чем дело, в переносе на апрель или в снеге и урагане (выходные у нас выдались погодно насыщенными) — неясно, но только к вечеру Каро 11 «Октябрь» напоминал, что вообще-то это центр международного фестиваля.
А Синемафия продолжает рассказывать о фильмах, посмотренных на фестивале: сегодня у нас две конкурсные картины, «Гаспар едет на свадьбу» и «Воспоминания о солдате», и три внеконкурсных — «Первая реформаторская церковь», «Земля» и «Зимние братья».
«Гаспар едет на свадьбу» (Gaspard va au mariage)
Редкий случай: конкурсная картина, которую можно показывать более-менее широкой публике. В фильме Антони Кордье есть (относительно) быстро развивающийся сюжет, интересные герои, юмор и драматизм; конечно, не обошлось без намеков на инцест и чеховских аллюзий, чтобы фильм уж не был совсем развлекательным, но это правда самое близкое к зрительскому кино, что можно увидеть в конкурсе ММКФ.
После многих лет отсутствия Гаспар возвращается в отчий дом на свадьбу отца; он не очень хочет видеть родных наедине, и уговаривает случайную попутчицу Лору поехать с ним, выдав себя за его подружку. Лора резонно замечает, что она ничего не знает о Гаспаре, и что любая семья сразу это заметит — но нет, только не семья Гаспара. У него очень особенная семья.
Представляя картину, режиссёр рассказал, что вдохновлялся в том числе «Вишнёвым садом» — самой идеей людей, которые отказываются признавать изменения в жизни, и продолжают жить по-старому, будто бы ничего не произошло. Именно так ведет себя семья Гаспара — и дело, конечно, не только в свадьбе, ради которой все собрались вместе.
Санденс на минималках в этом конкурсе уже был, а это такой Санденс-лайт: вроде бы важные проблемы и темы даны впроброс, с юмором, так, что их увидит и поймет каждый — но одновременно с тем развлечется. Как хотите, если бы конкурс состоял из таких картин — посетителей на фестивале было бы побольше.
«Воспоминания о солдате» (Soldier's Mementos)
А вот и традиционная для фестивального кино форма: одна (большая идея), слегка завернутая в метафоры и аллюзии. Южнокорейская картина режиссера Ким Джэ-хана рассказывает историю о том, что война — это ад, и делает это два часа.
Молодого человека из глухой провинции призывают в армию. Где находится эта деревушка — неизвестно, что за война идет — неизвестно: зритель узнает лишь, что противоборствующие стороны — Восточная и Западная — сражаются настолько давно, что не только жители стран и солдаты на передовой, но даже офицеры забыли, с чего все началось. Главный герой же для фронта никак не подходит: оружия он боится, способен отвлечься на что угодно (скажем, на бабочку), а еще его посещают видения — в прямом смысле посещают, к нему приходят его жена и мать и ведут с ним беседы.
Кандид-Простодушный, сталкивающийся с жестокостью и бессмысленностью мира — идея не так чтобы очень оригинальная, и, увы, кроме отлично сыгранной главной роли и некоторой интриги, где же происходит действие (в небе нет Луны, но висит огромная голубая планета), уцепиться практически не за что.
«Первая реформаторская церковь» (First reformed)
Картина Пола Шредера «Первая реформаторская церковь» оказалась очень мощным высказыванием не только о вере, но и о религии … и любви.
Бывший армейский капеллан Толлер (Итан Хоук) ныне служит в Первой реформатской церкви: церквушке, построенной переселенцами-немцами в XVIII веке (она, конечно, именно реформатская, а не реформаторская, как в российском названии — именно так называется на русском течение в лютеранстве). Переживший трагедию Толлер обещает себе ежевечерне писать в бумажном дневнике, поверяя ему свои мысли и сомнения — и именно благодаря дневнику мы слышим внутренний голос главного героя. Однажды к Толлеру приходит молодая беременная женщина, Мэри (Аманда Сайфрид) с просьбой поговорить с ее мужем: тот не хочет выходить из дома и не хочет, чтобы рождался их ребенок, ведь как принести ребенка в мир, обреченный на вымирание из-за экологической катастрофы…
Шредер использует местами слишком очевидные аллюзии. Скажем, фамилия главного героя — Толлер — в переводе означает «звонарь» (и он долго обдумывает, надо ли ему встать на путь экологического активизма — воззвонив, так сказать, о приближающейся катастрофе), обращается к нему женщина по имени Мэри — то есть вполне себе библейская Мария; наконец, экологические беды срифмованы с событиями в жизни героя очень наглядно.
Но Итан Хоук в главной роли так хорош, что хочется не обращать внимания на некоторые шероховатости: можно просто два часа наблюдать за тем, как он ходит, пишет в дневнике и пьет, а также сомневается во всем и вся.
«Зимние братья» (Vinterbrødre)
Два брата, Эмиль и Йохан, вместе работают в меловой шахте уже не первый год. Старший, Йохан, серьезен и старателен, а вот младшему все неймется — то он подглядывает за раздевающейся соседкой, то снабжает всех коллег за малую плату самогоном, то прямо на рабочем месте предлагает помериться, кто дальше помочится. Конечно, младшего его выкрутасы до добра не доводят.
Фильм Хлинюра Палмасона хочется описывать как производственную драму, а на деле это скорее наблюдение за живой природой, этакое «В мире животных» — но про людей. Режиссер старается создать максимально естественные условия, что с точки зрения антуража, что по освещению, и в результате сцены в шахте можно разглядеть с большим трудом, скажем. А вот несколько прогулок-пробежек по зимнему лесу — красота неописуемая; самая красивая сцена фильма — братья идут по лесу и разговаривают, а камера сбоку, сквозь заснеженные кусты и деревья следит за ними.
Исполняющий роль Эмиля Эллиот Кроссет Хов играет скорее все еще не выросшего подростка, чем взрослого; он все свои пакости делает не со зла (а те две, что заранее продумывает, выглядят явно как реакция десятилетнего), а от неуемности натура, И эта неуемность на контрасте с белым и пыльным фоном (снег и мел везде, от одежды героев и их лиц до заднего плана) оставляет его единственным ярким пятном всей жизни, описанной в фильме.
Считается, что движущей силой сюжета могут быть или события, или персонажи. Вот тут движущая сила всей жизни на экране — мел и снег; все герои уже устали им противостоять, и только Эмиль все еще пытается.
«Земля» (Land)
Жизнь семьи Денеткло в индейской резервации следует давно установленному распорядку: мать проводит все дни в церкви, старший сын работает со скотом, средний — тихий пьяница, которого мать ежеутренне отвозит за границу резервации к винной лавочке, где он весь день сидит и клянчит деньги на пиво у проезжающих мимо. А вот младший сын — в армии, и тихая, размеренная до зевоты жизнь продлится только до того момента, когда семье сообщат о смерти капитана Флойда Денеткло в Ираке.
Между прочим, вот этот абзац — половина всего происходящего в фильме режиссера иранского происхождения Бабака Джалали. Слово «медитативный» не передает, насколько фильм медленный; режиссер буквально заставляет почувствовать, как бесцельно проводят дни герои, и ты на своей шкуре ощущаешь, как текут минуты, а ты все еще сморишь на тот же самый пыльный пейзаж. Камера замирает на лице брата-алкоголика, он смотрит в нее немигающим взглядом и медленно пьет из банки — и то ли зрителю предлагается подумать о том, что довело индейца до такой жизни, то ли ощутить то же, что и он — то есть ничего. К сожалению, излишняя увлеченность этим приемом приводит к тому, что ничего особенно почувствовать не получается, кроме тоски и желания увидеть хоть какой-то свет в конце тоннеля. А то и правда, вышло так, что в залитом солнцем фильме света — почти нет.