Синемафия

Ретро-будущее: Мир Спайка Джонза в фильме «Она»

4 марта 2014

Спайк Джонз только что получил «Оскар» за сценарий фильма «Она» — давайте посмотрим, как художники оживили его слова и образы на экране.

Итак, недалекое будущее. От героя Хоакина Феникса нас отделяют каких-то десять лет. Как показать то, что, скорее всего, не сильно-то изменится? Такую вот нетривиальную задачу пришлось решить художнику-постановщику К.К. Баррету: он, между, прочим, уже получил приз Ассоциации кинокритиков Лос-Анджелеса за лучшую работу художника-постановщика в кино, и был номинирован на «Оскар» — но, увы.

Мир, в котором живет Теодор (Феникс), одновременно и наш, и не наш. Это комфортный мир без конфликтов и осложнений, потому что история фокусируется не на противостоянии Теодора и внешней среды, а на Теодоре и его чувствах.

Режиссер и художник-постановщик долго пытались понять, как же им показать технологии в фильме, действие которого не очень далеко ушло в будущее. Решили сразу: это фильм о людях, взаимоотношения между которыми всегда были сложными. Поэтому технологии не должны быть слишком назойливыми, хотя, конечно, герой живет в мире, где искусственный интеллект можно настроить под себя и получить, как горячий пирожок из соседней пекарни: «немного лука, две порции курятины, две ложки грибов, щепотка перца».

Итак, технологии не должны выглядеть как технологии. Они стали частью быта, как электричество, и исчезли, испарились из поля зрения. Да, на работе герой все еще сидит за компьютером, но не стучит по клавишам, набирая письма, и не держит мышку — он разговаривает со своей машиной через микрофон, напоминающий bluetooth.

В общем и целом мир будто шагнул назад, а не вперед: небоскребы Лос-Анджелеса не превратились в огромные телеэкраны, как в «Бегущем по лезвию», они остались просто зданиями. А в квартире Теодора кроме абсолютно плоского телевизора — просто мебель.

Саманта

Устройство, через которое Теодор общается со своей возлюбленной — ключевое в фильме. Каким же оно будет? Баррет черпал вдохновение в дизайнерских книгах, визуальных сборниках предсказания будущего. «Очень многое в таких книгах выглядит смешно, — рассказывает он, — потому что эти вещи никогда не реализовались. Но лишь потому, что они слишком „навороченные“. Будущее намного проще, чем мы думаем». Именно по пути упрощения и пошел художник. Квартира Тео — это смарт-квартира, но она ничем этого не выдает. Например, свет включается и выключается по мере передвижения Тео из комнаты в комнату — просто потому, что это «эффективный способ жить в помещении».

То же самое со смартфонами — они требуют слишком много внимания. Баррет считает, что следующее поколение девайсов должно просто приятно лежать в руке. Это устройство ничем не выдает своей технологической продвинутости. «В некотором роде моя работа заключалась в ретродизайне того, что сейчас выглядит технологически навороченным».

«Я — поклонник дизайна Apple, — смеется Баррет, — но не смог бы сделать что-то круче. У них все вылизано до такой степени, что остается только картинка. Вместо того, чтобы создавать iPhone следующего поколения, мы пошли в противоположном направлении — в антиiPhone`овое будущее. Мы сделали нечто, приятное на ощупь, эту вещицу приятно держать в руках, раскрывать, закрывать, перекладывать из ладони в ладонь».

Баррет накупил винтажных портсигаров, записных книжек и визитниц везде, где только нашел. И оттолкнувшись от них, сделал милое «теплое» устройство, будто вышедшее из середины прошлого века, нечто, напоминающее вещицу из эпохи арт-деко.

«Компьютеры, которые мы видим в фильме „Она“, не заставляют пользователя сесть и уделить им внимание, как сегодняшние, — говорит Баррет. — Это разница между фильмом и музыкой. Музыку можно слушать где угодно, двигаясь при этом в любую сторону, кино требует фокусировки в одном месте». Добавим, что с точки зрения кино диалог с машиной воспринимается зрителем лучше, чем печать на клавиатуре, так что это было естественным решением — отказаться от клавиатур и других устройств ввода.

Дом и работа

Интерьеры играют огромную роль в создании образов будущего в картине. Жилище Тео — это настоящая квартира в Лос-Анджелесе с огромными окнами с двух сторон, из которых открывается вид на центр города.

Открытое пространство помещения было призвано показать, что Теодор живет в своем пузыре, который парит в воздухе, изолированно от другого общества, замкнуто, одиноко, в плотном окружении индустриального пейзажа, но в то же время без клаустрофобии.

«Начинка» у квартиры довольно «олдскульная» — лоскутное оделяло ручной работы на кровати, монитор в деревянной рамке, которую мы бы использовали для картины или фотографии. «Это был лофт, открытое пространство, — рассказывает Баррет. — Мы добавили стен из натурального дерева и незаметных лампочек для освещения. Если мы осмотрим эту квартиру пристальнее, окажется, что мы можем сделать себе точно такую же уже сегодня. Все было очень теплым при прикосновении».

Эта квартира чуточку слишком просторная потому, что еще не захламлена — ведь персонаж только что развелся, только что начал новую жизнь, и еще не успел обзавестись лишними вещами. Это пустое одинокое пространство.

«Мы подняли квартиру высоко в небо, — рассказывает художник, — это позволило убрать из кадра автомобили, потому что машины и трафик на дорогах быстро рассказал бы, в каком времени находится персонаж, а нам это было совсем не нужно».

Офис, в котором он работает, открытое пространство с большими окнами и красочным светом, очень теплое и воздушное. «Это был не занятый ничем офисный этаж с белыми стенами и красивым солнечным светом, — рассказывает Баррет. — Плюс он был недорогой».

Декорация требовалась всего на два дня съемок, поэтому вместо того, чтобы красить стены, Баррет развесил на них цветные куски прозрачного оргстекла, которые окрашивали солнечные лучи в разные оттенки в зависимости от времени суток. Вокруг развесили рисунки Джеффа МакФетриджа, создавшего титры для другого фильма Спайка Джонза — «Там, где живут чудовища».

Город за окном

Людям в плотно застроенном центре Лос-Анджелеса просто необходимо выходить в зеленые парки, которые в будущем распложились на крышах небоскребов. На самом деле город за окном — это Шанхай, вернее, его деловой район: на нем в итоге остановился выбор режиссера и художника. Если присмотреться, в картине можно увидеть китайские вывески. «Мы не прятали их, — поясняет Баррет, — потому что это будущее Лос-Анджелеса. Мы приняли эти вывески как должное».

Из выбранных командой зданий любовно сделали коллаж — выбрали все небоскребы, фактурные, и с извилистыми формами, «шершавой» текстурой, но «теплые». Китайские вывески перенесли в кадры, снятые в Лос-Анджелесе, а американские — в шанхайские кадры, получился необычный сплав культур. Кроме того, в Шанхае есть пешеходные дорожки между домами, расположенные на уровне второго этажа, так что человеку даже не приходится переходить проезжую часть. Это позволило убрать из кадра автомобили вообще, прилично сэкономив бюджет. Автодвижения в Лос-Анджелесе будущего нет совсем, и воздух чист, а главный герой путешествует в поезде-стреле на воздушной подушке. Кстати, в общественном транспорте Лос-Анджелеса будущего нет водителей!

Цвет создает общее настроение фильма. Это очень комфортное будущее, теплое, «ламповое», но даже здесь можно переживать стрессы, страхи и оставаться одиноким.

Красный, оранжевый и солнечно-золотистые цвета преобладают в фильме. «Нам нужно было создать теплую атмосферу, — поясняет Баррет, — Здесь красного так много, что он притягивает ваше внимание». Красный — очень сильный цвет, это цвет страсти, возбуждения — но здесь он теплый и мягкий. Синий же цвет в кадре вообще запрещен. «Небо синее — и этого уже более, чем достаточно», — говорит оператор Хойте Ван Хойтема.

Что касается визуальных эффектов, то кроме создания плотной застройки небоскребов и переноса вывесок, команде крошечной студии Mavromates пришлось также рисовать экраны мониторов. Всего в фильме 200 шотов с визуальными эффектами, но при этом команда практически полностью отказалась от CGI.

Дизайн костюмов

Задачей дизайнера по костюмам было создать такие одежды, которые бы говорили зрителю, что это наш мир, но время немного не наше. Перед началом работы дизайнер по костюмам Кейси Сторм, Джеофф МакФетридж (художник) и К.К. Барретт вместе обсудили вопрос дизайна одежды.

Главный герой ленты — Теодор — обычный человек, немного несобран в смысле одежды, он просто идет по жизни, не думая о стиле и моде, просто носит то, в чем ему комфортно.

«Спайк Джонз написал сценарий, взяв за отправную точку Теодора Рузвельта, — рассказывает Кейси, — Поэтому мы взяли винтажные штаны с высокой талией, основанные на модели для верховой езды конца 19-го века, и одели в них Хоакина. И они ему отлично подошли. Удивительно, как он умеет выглядеть потрясающе во всем!»

Эми Адамс в фильме играет кинематографиста-документалиста, и для нее выбрали удобную «мальчишескую» одежду: военные куртки, короткие брюки. А вот героиня Руни Мары — очень успешный ученый, поэтому одета очень стильно.

Интересно, что в одной из сцен Теодор показывает своей операционной системе, как выглядит мир, запихивая ее в нагрудный карман так, чтобы камера выглядывала наружу. «Сначала мы хотели создать карман нужного размера, — говорит Кейси, — но потом решили, что это уж слишком, поэтому Теодору пришлось воспользоваться булавкой для уменьшения глубины кармана». Одежда повторяла золотисто-оранжево-красную палитру фильма.

В картине не используется ничего, что стесняет движения: крайне маленькие воротники рубашек, никаких поясов, никаких галстуков, и... никакой джинсовой одежды.

«Когда отсутствуют какие-то элементы, ты не всегда сразу понимаешь, какие именно, — поясняет Кейси, — но отсутствие всеми любимых джинсовых брюк или рубашек сразу говорит о том, что мы находимся в некой вымышленной реальности».

Ну, и отметим напоследок: для создания образов Кейси Сторм и Спайк Джонз сотрудничали с маркой Opening Ceremony, которая теперь выпускает целую линию одежды по мотивам фильма «Она».