Фото: BFI London Film Festival

Лондонский кинофестиваль 2015: о женщинах, творцах и смерти

12 октября 2015

Синемафия впервые — официально на LFF: Лондонском кинофестивале. Уже посмотрели «Суфражистку», «Трамбо» и «Сын Саула» — и докладываем.

Уже почти неделю я официально работаю на London Film Festival как журналист! Немного о фестивале: он — крупнейший и влиятельный международный киносмотр в Великобритании, и пусть его сроки идут позже всех основных фестивалей класса, А (Берлин, Канны, Венеция, Торонто) — все равно это очень престижный фестиваль для киноиндустрии. Помимо возможности посмотреть хорошее кино (ок, многие журналисты увидели кое-что гораздо раньше — но все равно!), на LFF есть шанс получить приз Британского института кино и заветное для многих звание «Лучший фильм», а также принять участие во множестве образовательных программ.

Организатором этого смотра выступает Британский институт кино, который не только собирает на фестивале новинки художественного и документального кино со всего мира, но и устраивает ретроспективы, восстанавливает старые фильмы, проводит лекции и встречи с известными людьми из мира кино. Российскому зрителю фестиваль на Туманном Альбионе тоже интересен — за последние 5 лет российские режиссеры становились его лауреатами дважды: в 2010 году Алексей Попогребский победил с фильмом «Как я провел этим летом», и в 2014 — Андрей Звягинцев с «Левиафаном». В этом году британские зрители познакомятся с фильмом «Под электрическими облаками» Алексея Германа-мл., который идет не в основной конкурсной программе, но устойчивый интерес к российскому кино не может не радовать.

Я за первые дни фестиваля посмотрела, к сожалению, только три фильма. Но все они — знаковые, особенные и в будущем — участники «оскаровской» гонки, а значит, с большой долей вероятности, доступные российскому зрителю.

«Суфражистка»

Фильм-открытие фестиваля «Суфражистка» рассказывает историю суфражистского движения глазами его непосредственных участниц — простых женщин, которые по тем или иным причинам вступали в движение, уходили из него, умирали за идею и скрывались за спинами других. Фильм по идее создателей должен был показать равенство всех перед борьбой, что за свои права должен бороться каждый, независимо от его происхождения, пола и многих других причин. И все было бы так, если бы не одно «но» — создатели так пытались придать героям лицо всех и каждого, что просто обезличили их.

Главной героиней, как могло бы показаться, должна была стать Эммелин Панкхерст (которую сыграла Мэрил Стрип). Но в итоге она появляется вживую лишь однажды на протяжении всего фильма. Все остальное время мы видим ее портреты на стенах и фото в газетах под заголовками «Панкхерст скрывается». И после просмотра фильма остается неприятное ощущение, что леди Панкхерст была лишь образом, символом, женщиной, которая остается в тени, тогда как ее последовательницы страдают за идею, садятся в тюрьму и даже умирают. Особенно горько тем, кто знает, что Эммелин была активной участницей всех событий, не раз сидела в тюрьме (порой даже специально провоцировала свои аресты) и всегда была в авангарде.

В фильме же на первый план выставляются три героини с совершенно разными судьбами. И как бы режиссер Сара Гаврон не говорила на пресс-конференции о том, что сексизм — это негативное явление, мне при обдумывании фильма приходит мысль, что и им не удалось полностью его избежать. Попытаюсь обосновать свое мнение.

Героиня первая: Мод Уоттс (Кэри Маллиган). Она — работница прачечной с 7 лет. А еще — жена (Санни Уоттса играет Бен Уишоу) и мать 5-летнего сына. Сначала она относится к идеям суфражисток скептически и даже с опаской. Нехотя соглашается идти в парламент, где вынуждена держать речь. Во время митинга ее арестовывают, на допросах она сидит несчастная и забитая, по возвращении домой после недели тюрьмы получает от мужа выговор, при этом никакого насилия или угроз он к ней не применяет. Но вот Мод видит сексуальные домогательства начальника к несовершеннолетней работнице, вот она после призывов леди Панкхерст взрывает почтовые ящики, и вот она уже готова взорвать дом министра, чтобы ее услышали. На следующем допросе она уже отъявленный борец с холодностью во взгляде и остротой в речах. В тюрьме Мод объявляет голодовку и не сдается, даже когда ее пытаются покормить насильно. Муж не может вытерпеть такого положения вещей и выгоняет ее из дома, разлучая с ребенком. Лишь после этого действия Мод становятся радикальными, и она готова на все ради движения. Таким образом, мы видим не ущемленную работницу (а шрамы на теле и рассказ Мод о прачечной убеждают нас в том, что это практически адский труд), не женщину, которая хочет высказать свое слово в политике (на вопрос парламента о том, что делала бы Мод с правом голоса, она отвечает: «Не знаю») — мы видим мать, которая готова на борьбу лишь ради защиты детей (своего сына и несовершеннолетней дочери другой героини). Это не противоречит напрямую феминистическому контексту, но показывает, что определяющими факторами в жизни женщины остаются дом и интересы семьи. Мод еще не готова бороться за себя. И это, кстати, говорит и сама Кэри Маллиган: «Я не готова бросать камни за себя. Но я способна делать это во имя других».

Героиня вторая: Вайолет Миллер (Энн-Мари Дафф). Она из еще более бедной семьи, из-за участия в движении ей приходится постоянно менять место работы. У нее на руках уже несколько детей и муж-пьяница, который ее бьет. И вновь Вайолет сражается не за себя, а за всех женщин. Когда она узнает, что вновь беременна, то уходит из активной группы суфражисток, говоря, что в ее жизни есть теперь более важные ценности. При этом Вайолет оставляет работать свою старшую дочь в прачечной, где к той пристает начальник, потому что кто-то должен зарабатывать. На мой взгляд, это самый противоречивый образ в фильме, потому что эгоизм героинипо отношению к будущему ребенку вступает в несоответствие с той ситуацией, в которую она поставила дочь.

Таких противоречий в фильме много — вот сцена, где Санни отдает сына приемным родителям, потому что не может его содержать (хотя непонятно, в чем тут проблема), и Мод в истерике и бешенстве. И в тебе самом играет кровь, и льются слезы, потому что нельзя же просто отдавать ребенка в чужую семью. Вот сцена, где Мод сама лично берет дочь Вайолет и отводит ее к аристократке (Ромола Гарай), которая сочувствует движению. По сути один и тот же факт, но как по-разному он представлен в фильме, и какая разная на него реакция.

Третья героиня: Эдит Эллен (Хелена Бонем-Картер) — остов суфражистского движения в фильме. Она руководит операциями, делает листовки, использует аптеку мужа как штаб. Лишь она, как мне кажется, точно знает, за что борется. Потому что, фактически управляя аптекой, Эдит не имеет на нее никаких прав. Она единственная понимает, что будет делать с теми правами, за которые борется. При этом она разумна, осторожна и проницательна. Такой бы я хотела видеть Эммелин Панкхерст в фильме.

Сейчас, после глубокого размышления о «Суфражистке», фильм мне менее симпатичен, чем при первом просмотре. Помимо всего вышеперечисленного, он сделан для женщин. Это, возможно, тоже прозвучало сексистски, но я не могу себе представить мужчину, который присоединится к движению за права человека после просмотра «Суфражистки». Возможно, потому, что в фильме все мужские персонажи достаточно типичны и плоски, в них нет конфликта. Санни — традиционный муж, для которого важнее всего семья и соблюдения порядка в ней. Офицер Стид (Брендан Глисон) — служитель закона, который даже не пытается примерить на себя мнение чужой стороны.

Фильм, безусловно, войдет в хроники борьбы и, возможно, станет первым шагом к самоопределению для многих, но меня лично он не вдохновил. Лишь указал лишний раз на те ошибки, которые для меня существуют в современном феминистическом движении и общественном представлении о нем.

«Трамбо»

А вот второй просмотренный фильм мне, наоборот, нравится все больше и больше. «Трамбо» занял место в моем сердце — попробую объяснить, почему. Во-первых, я очень люблю фильмы про бэкстейдж Голливуда, каким бы он ни был. Потому что кино — моя страсть не только в плане «посмотреть и написать», но ещё и понять: что, кто, почему, что было и что будет дальше. Да и в своих мечтах относительно карьеры в Голливуде я всегда видела себя не в кадре, а за ним, поэтому так трепетно и отношусь к фильмам подобного содержания. А Голливуд последнее время ими радует, да ещё и награды раздает: «Арго», «Артист», «Авиатор», «Звездная карта», «Адаптация», «Антураж», «Малхолланд Драйв», уже почти забытый всеми, но любимый мною «Трюкач» и многие другие (поразительно, что почти все названия на А). И уж тем более, я люблю, когда мне показывают не очередную «историю Золушки» (которую я не люблю и в нее не верю), а человеческую драму о том, как огромная машина киноиндустрии в одну минуту может поднять тебя на вершину славы и может еще быстрее сбросить вниз. Потому что это — реальная жизнь, и в ней, чтобы вновь подняться, надо работать, надо бороться и быть до конца самим собой: не прогибаться под изменчивый мир, и однажды он прогнется под нас. Слова Макаревича как никогда точно описывают судьбу Далтона Трамбо — великого сценариста Голливуда.

Его карьера началась стремительно — уже спустя 4 года после начала работы в Голливуде он получает номинацию на «Оскар» за «Китти Фойл». Вскоре он становится членом коммунистической партии США, и с этого момента мы и наблюдаем за сценаристом в фильме. Конфликт в картине строится на нескольких осях — противостояние Далтона и Голливуда (возглавляемого Хеддой Хоппер — известной актрисой и публицисткой того времени в исполнении божественной Хеллен Миррен), отношения Далтона с друзьями и коллегами, и, наконец, его отношения с семьей. Все три конфликта являются основополагающими, и перед режиссером (Джей Роуч) не стоит задача поставить на первый план какой-то из них. И это было правильным решением. Во-первых, мы видим цельность образа Далтона — его принципиальность, упрямость и убежденность не столько в своей правоте, сколько в необходимости справедливости (пусть даже в рамках его представления): все эти качества проявляются во всех трех конфликтах.

При этом Далтону нельзя отказать в чувстве юмора и милосердии. Для меня — это одни из главных качеств в мужчине. Он не обвиняет друзей, которые его предали (потому что они стали такими же жертвами борьбы с «Красной угрозой», как и он), он никогда открыто не вступает в конфронтацию с Хеддой, не строит козни за ее спиной (как это делает мисс Хоппер), он хоть и бывает жесток по отношению к семье, но заботится о ней, понимая, что своими убеждениями поставил их под угрозу. После разбирательства и 11 месяцев в тюрьме Далтон Трамбо не опускает руки, он продолжает работать — под псевдонимом, на третьесортную студию (которой руководит персонаж Джона Гудмана), за грошовую зарплату, для того, чтобы обеспечить семью. Он не теряет и своего таланта, своей хватки — за время пребывания в «Черном списке» Далтон Трамбо фактически получил два «Оскара»: в 1953 году за сценарий «Римских каникул» (сценаристом значился его друг Иэн МакЛеллан Хантер) и в 1956 за «Отважного» (под псевдонимом Роберт Рич).

Я не буду раскрывать сюжет до конца, тем более, что знатокам Голливуда он и так известен, лишь скажу, что иногда счастливый конец — это еще не все. Точнее, понимаешь, что это в фильме не самое главное. Здесь главное — что два часа в темном зале кинотеатра проносятся мгновенно, а тебе хочется еще и еще, потому что вкусно, потому что легко, потому что прекрасные актеры. Как я уже писала, очень серьезная темы в фильме поднимаются между строк, тебе не пытаются навязать решения, тебе легко задают вопросы. Что выберешь ты — карьеру или принципы? Друзей или свою мечту? Быть рядом с любимым человеком и в горе, и в радости — или уйти? Сдаться или бороться? И фильм дает понять, что единственно верного ответа нет и не может быть.

Отдельное спасибо хочется сказать за юмор, который ненавязчивый и естественный, шляпки Хеллен Миррен, Дина О'Гормана (Фили из «Хоббита») в роли Кирка Дугласа и Кристиана Беркеля в роли Отто Преминджера. И огромное спасибо Брайану Крэнстону, который влюбил меня в себя.

«Сын Саула»

О третьем фильме не хочется писать много. Потому что первые впечатления тут не могут заменить никакие другие, а ими я поделилась сразу после просмотра фильма.

Что остается добавить? Это определенно не тот фильм, о котором вы будете говорить в компании или советовать друзьям. Но посмотреть его стоит, особенно тем, кто восхваляет «Список Шиндлера» (без претензий к фильму). Просто, чтобы увидеть, что есть и другая сторона, что иногда спасение чьей-то даже уже не жизни, а достойной смерти может быть героичнее, чем спасение сотен. Что в истории редко бывают хэппи-энды, потому что война убивает всех. Невозможно пройти её и остаться полностью живым. Можно не потерять свою человечность, но можно потерять рассудок и отдаться в руки навязчивой идее. Можно потерять достоинство, но остаться храбрым и отважным.

И это и о нас с вами — можно увидеть в фильме тьму, а можно и свет. Я говорила, что я, наверное, не увидела ничего, точнее не почувствовала. Но это не совсем так. Я не нашла себя там. Я не хочу находить себя в тех героях, в той ситуации. Я не хочу, чтобы передо мной или моими детьми когда-то стоял такой выбор. И поэтому мне сложно обсуждать технические и художественные характеристики фильма, когда все мое нутро хочет отрицать саму идею существования в истории таких страниц. Я никогда не поеду в Аушвиц или Освенцим, хотя я историк — потому что я знаю, что морально не выдержу. Я это знаю, потому что не выдерживаю в российских гулагах, а я была в одном из них.

Я досмотрела этот фильм до конца, но еще в начале я заставила себя не думать об этом, специально «зачерствила сердце», и поэтому теперь мне так тяжело «оттаять», думая про этот фильм.


Вот такие разные рецензии получились на три абсолютно разных фильма. Я в фильмах, прежде всего, нахожу себя, примеряю все вопросы и ответы, прислушиваюсь к сердцу. Возможно, поэтому из меня получился очень эмоциональный кинокритик, но ведь должны быть и такие, верно?